Премьер-министр Индии Нарендра Моди заявил в своей речи в четверг в День независимости, что решение правительства лишить автономию той части Кашмира, которую она контролирует, приведет к существенному развитию региона. Ашок Малик научный сотрудник Делийского исследовательского фонда наблюдателей утверждает, что ужесточение взглядов Индии в отношении Кашмира также создало климат, в котором такой шаг стал возможен.
В июле 2016 года в Кашмирской долине в ходе операции по борьбе с повстанцами произошло убийство лидера боевиков Бурхана Вани. Вани и насилие после его смерти представляли собой новую фазу беспорядков в Кашмире, и призывы к азаади (свободе) были подавлены призывами к джихаду. Это больше не был призыв к независимому Кашмиру или даже к слиянию с Пакистаном; это был призыв к халифату. Лозунги, видео и изображения группы «Исламское государство» и аналогичных организаций стали оказывать значительное влияние на многих молодых людей Кашмира.
События 2016 года оказали другое влияние — они проводили жестокую и яростную агитацию за кашмирский сепаратизм — против премьер-министра Нарендры Моди. Они проводились левыми группировками в кампусах, звучали во время дискуссий в средствах массовой информации и общественных платформах по всей Индии.
Исторически проблема Кашмира не была спором мусульман и индусов. Кашмирские мусульмане считали себя отличными от всех (других) индийцев, будь то мусульмане или индуисты.
В последние годы число молодых мусульман Кашмира, обучающихся и работающих в остальной части Индии, значительно возросло. Кашмирские мусульмане стали частью университетской политики, будучи избранными в студенческие офисы в престижных национальных учебных заведениях, таких как Университет Джавахарлала Неру и Мусульманский университет Алигарх. Их можно найти в отдаленных штатах Керала и Гоа.
Индийское государство, возможно, надеялось, что это познакомит молодых кашмирцев с разнообразием и экономическими возможностями Индии и предаст им чувство единства со страной.
Это также позволило сепаратистским идеям пересекаться с причинами, поддерживаемыми левыми радикалами, а также с небольшой, но восприимчивой частью молодых индийских мусульман. После 2016 года эти разрозненные группы стали враждебными по отношению к Моди и индийскому государству — в их воображении, теперь это было единое целое.
По мнению общественности в остальной части Индии, это вызвало обратную реакцию. Не только потому, что Моди так демонизировали — несмотря на личную популярность премьер-министра, было бы упрощением сводить все это сложное явление к одному человеку. Это произошло потому, что общественное нетерпение к кашмирским политикам, кашмирская виктимность, кашмирские сепаратистские настроения, яростные уличные протесты и связанный с Кашмиром терроризм достигли исторического максимума.
Недостаточно было оценено, что Кашмир как зона конфликта (и, соответственно, Пакистан) больше не является дискурсом, ограниченным северной Индией, а взаимодействует со всей страной.
Телевидение и социальные сети эффективно распространяли изображения и сообщения о мятежах в Кашмире, а также лозунги против Индии — и в долине, и на политических мероприятиях в других частях страны — по всей Индии. Это вызвало отвращение и реакцию. В то время как распространение сепаратистской политики в леволиберальном дискурсе в кампусах и других платформах за пределами Кашмира дало сторонникам азаади (свободы Кашмира) новых союзников, оно также представило их гораздо более широкой основной аудитории, которая с ними не согласна.
До 1990-х годов индийские силы безопасности сталкивались с несколькими внутренними конфликтами: маоизм в Андхра-Прадеше, Махараштре, Бихаре/Джаркханде и других штатах; а также сепаратизм и мятежи в Ассаме, Манипуре, Нагаленде, Пенджабе, Джамму и Кашмире. Сегодня по большей части на этих линиях разлома приглушенная тишина и определенная стабильность. Исключение составляет Кашмир. Это отражается в том факте, что почти все медали «за доблесть», вручаемые военным или военизированным формированиям правительством каждый год, теперь связаны с действиями в Джамму и Кашмире и/или на пакистанском фронте. Оба этих фактора сделали Кашмир всеиндийским вопросом необычайной важности. Эмпирические данные легко могут это подтвердить.
В феврале 2019 года командир крыла индийских ВВС Абхинандан Вартхаман выжил после воздушной схватки за контролируемый Пакистаном Кашмир. Вскоре после этого он был захвачен пакистанскими военными.
1 марта его освободили и переправили в Индию. Об этом освобождении рассказывала передача в Керале – штат на юге Индии. Она имела один из самых высоких телевизионных рейтингов за две недели, опередив даже мыльные оперы.
Инцидент, который произошел в Кашмирской долине с мусульманским большинством за две недели до эпизода с Абхинанданом Вартхаманом, привел к гибели 40 военнослужащих военизированного формирования — центральной резервной полиции. Эти люди были выходцами из 16 штатов Индии. Их тела возвращались домой в северный Уттар-Прадеш, северо-восточный Ассам и южную Карнатаку.
Медленно, но уверенно закаленные и непримиримые чувства к Кашмиру приобрели всеиндийский характер. Очевидным результатом было и остается разочарование существующим положением дел в Кашмире и усталость от того, что считается привычным циклом жертв, насилия, шантажа и буйства. Политически почва была плодотворной. Отрыв от прошлого и новая инициатива, какой бы дерзкой она ни была, вполне оправданы в глазах индийского населения.