Говорить о тех, кто разжигал ненависть, нужно, даже если они уже мертвы. Что сказать о покойном протоиерее Чаплине? Кремль обещает отменить реформу Конституции, если общество скажет нет. Обманет? И способно ли общество сказать нет? Отвечает бывший депутат Госдумы, политик Дмитрий Гудков.
— Дмитрий, у себя в Твиттере вы заметили, как в Москве хотят увековечить память Всеволода Чаплина, бывшего пресс-секретаря патриарха Кирилла. А что в этом плохого?
— Если у нас выдающиеся люди это те, кто призывает к насилию, убийствам и мракобесию, то, конечно, это плохо. Это вопрос о том, какие герои сегодня у нашего общества. Если у нас настоящих героев, таких как Борис Немцов, убивают, а памятники и мемориальные таблички ставят провокаторам убийств, это очень плохо. Я вам просто напомню высказывание того, кому собрались отдавать все эти почести: «Некоторых убивать можно и нужно. В назидание остальным». Как это можно понять? Чаплин был самым настоящим мракобесом. Человек, высказывания которого чётко подпадают под действующий уголовный кодекс. Но у нас штрафуют и сажают за другое. За оскорбление власти.
— Вы же воцерковлённый человек. А в русской православной традиции про мёртвых либо хорошо, либо ничего.
— Во-первых, я критикую конкретные решения: увековечивать память монументами, стипендиями и так далее. Я говорю о том, какому человеку хотят воздавать почести. Это критика решений тех людей, которым нужно увековечение памяти человека, призывавшего к убийствам. Никакого греха тут нет. И тем, кто считает, что в РПЦ все такие, как Чаплин, хочу сказать, что я лично знаю множество самых разных священников, абсолютно нормальных людей. И многие из них достаточно критически относятся к нынешнему руководству РПЦ. Просто есть церковь, есть вера, а есть отдел ЦК КПСС по религии. Это несовместимые вещи. Иерархи — лишь начальники от этого «отдела ЦК». Чаплин был их рупором. Я к руководству церкви отношусь не как к духовникам, а как к пиарщикам администрации президента по идеологическому направлению.
— За что Чаплина уволили в 2015 году?
— Если верить Александру Невзорову, то Чаплин был гораздо более яркой и заметной фигурой, чем патриарх. Борьба амбиций. Если РПЦ — лидеры архаики, которые против прогресса, то Чаплин их всех в этих вопросах заметно переплюнул. Зачем высшим чиновникам рядом с собой такие яркие люди? Яркие со знаком минус, конечно.
— А что, после увольнения Чаплина церковь заговорила аккуратнее?
— Не сказал бы. Но они на уровне верхушки осознали, что такие, как Чаплин, приносят им вред. А раздражать людей им невыгодно. Что, впрочем, не мешает постоянной борьбе церковников с прогрессом. С иностранными, например, языками.
— Почему все последние памятники в Москве ставит один человек — скульптор Салават Щербаков? Владимир Великий, Михаил Калашников с чертежами немецкого прототипа АК. Теперь — Чаплин.
— Это люди, которые находятся в орбите бывшего нашего министра культуры Владимира Мединского. Он подбирал себе «правильных» людей. А то, что у нас объектами монументального увековечивания становятся вот такие герои, так у нас ведь всегда ставили памятники именно таким людям. А именами карателей и убийц называли улицы и станции метро. Не помню, кто сказал, что Россия делится на «Россию палачей» и «Россию жертв». Вот у нас сейчас доминируют и руководят страной наследники «России палачей». Конечно, нет того масштаба террора. С поправкой на время у нас всё стало гибридным. Всё равно это репрессивная модель. А у такой модели, у такой России — вот такие герои. Понятно, что если бы власть поменялась, мы бы поставили памятник Немцову. Но пока власть такая.
— Ближайший смотр сил и договороспособности несистемной оппозиции — «народное голосование» по путинским правкам Конституции. Россия способна сказать им нет? Нужно вообще вписываться в процедуру, которая не имеет юридического смысла?
— Да. Вписываться нужно. Но не нужно это воспринимать как голосование за поправки. Потому что фактически решение уже принято. Власть нас обманула. Ей не нужен легитимный референдум. Нам предложено публично одобрить решение власти. Что ж, это будет плебисцит о недоверии власти. Мы будем призывать голосовать против. Не за или против поправок, а против власти, диктатуры, которую она строит, против коррупции, лжи, свалок. Это голосование — вотум недоверия власти. С учётом того, что рейтинги у них все стремятся вниз, политические перспективы у этого голосования есть. В качестве примера такого успешного голосования я бы напомнил референдум о продлении полномочий Пиночета в 1988 году в Чили. Когда гражданское общество сказало Пиночету своё нет. Там была аналогичная кампания «No». Пиночет проиграл. Ему пришлось уйти. Надеюсь, что нечто подобное будет и в России.
— Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, третье лицо в государстве Валентина Матвиенко заверили народ: если он скажет нет, всё отменят. Вы им верите?
— Они слишком самоуверенны. Они считают, что результат «нет» невозможен. Что власть всё проконтролирует. Им кажется, что оппозиция не сможет объяснить обществу, зачем вообще нужна Конституция. Именно поэтому я и предлагаю вообще забыть об этом голосовании про Конституцию. Но сделать упор на выражении доверия власти. Они хотят своей дальнейшей легитимации. Вам нравится такая власть? Нет. Тогда голосуйте — нет. Всё просто.
— Ну, какая разница, как проголосуют? Как известно, важно как посчитает Элла Панфилова. Или вы надеетесь, что их ЦИК подведёт?
— Сложно сказать. Я с Эллой Александровной в последний раз общался летом 2019 года. Тогда ЦИК обещал помочь кандидатам в Мосгордуму с регистрацией. Не исключено, что такие попытки были, но, к сожалению, у ЦИКа не получилось. В итоге я 36 суток провёл в спецприёмнике города Электросталь.
— Вы уверены, что сможете информировать людей, что-то объяснять? Минюст предложил штрафовать за репосты материалов незарегистрированных СМИ. А «легальные» медиа о вас предпочитают молчать.
— Это та самая запрещённая Конституцией цензура. Нет никакого иного смысла в борьбе с информацией, кроме как разделить ее на разрешённый «белый список» и всю остальную, «запрещённую». Да, в России есть процедура регистрации СМИ. Но есть СМИ, которые не будут зарегистрированы никогда. Последнее требование Роскомнадзора для регистрации «Газеты Гудкова» звучало буквально так: «учредитель, Алексей Обухов, должен доказать, что не находится под иностранным влиянием». Как вам? В той же логике начнут штрафовать всех. Вы не знали, что лайкаете СМИ, да ещё и не зарегистрированное? Ваши проблемы. Вы не знаете, как отличить СМИ от блога? И никто не знает, но снова ваши проблемы. Всё в порядке с бумагами будет только у Пригожина и Соловьёва. Им-то можно верить.
— Остаётся Телеграм?
— Давайте обсуждать проблемы по мере их поступления. Примут эту идею как норму, начнётся практика, будем думать. В конце концов, есть эзопов язык. Найдём другие варианты. Нестрашно это.
— Почему про Конституцию молчит государственная социология в лице ВЦИОМ? Только «Левада-центр» отчитывается. Сначала рассказали, что четверть россиян хочет видеть одного вождя для Белоруссии и России. Потом сообщили, что половина населения уверена: поправки нужны Путину для продления власти. А ещё каждый третий хочет, чтобы Путин в 2024 ушёл на пенсию без присутствия в политике.
— Да потому, что реальное настроение россиян говорит о снижении рейтингов власти. Вот же — 25 процентов россиян желают видеть Путина на пенсии. Царю это неприятно. Но все крупные центры изучения общественного мнения — прокремлёвские, им сказали не расстраивать гаранта. Рейтинги власти снижаются. Видимо, у них теперь введён запрет на такие вопросы. Вместо опросов — «народное голосование».
— Начало 2020 года уже подарило два новых политических проекта под выборы в Думу в 2021 году: партия создателя популярной онлайн-игры в танки и проект партии с полевым командиром ДНР Захаром Прилепиным, который не скрывает, что убивал в Украине. Зачем они нужны Кремлю?
— Кремлю нужен консенсус в обществе по поводу внешней политики. Это интересует Путина. И ему нужна коллективная ответственность за будущее внешней политики. Раньше, работая в Думе, я не понимал, зачем по парламенту ходят сотрудники администрации президента, выкручивают руки всем, добиваясь почти стопроцентного голосования. А потом понял: чтобы ответственность лежала на всех. Не может быть белых и пушистых. Хочешь сидеть в Госдуме — должен измазаться в этих фекалиях нашей политики. Вот и всё. Нужно держать всех потенциально опасных поближе, чтобы в случае чего весь этот «русский мир» не развернулся против власти.
— Подкармливают милитари-электорат?
— Покупают лояльность.
— Что будете делать лично вы? Ваша партия с Ксенией Собчак развалилась. Вам было не очевидно, что союз с Собчак — мертворождённое дитя?
— У нас давно уже партия — это команда Гудкова. Ксения около года занимается журналистикой. И наша партия — не мертворождённое дитя. Партия Перемен очень сильно выступила летом. Даже наш кандидат Александр Соловьёв, сидя в спецприёмнике, указал на другого Александра Соловьёва — и спойлера избрали. Просто конкретно моей команде не дают возможностей вести самостоятельный партийный проект. Вся наша кампания против свалок и мусоросжигательных заводов показала, что мы способны создать нормальный оппозиционный партийный проект. Мы этого и хотели, чтобы Партия перемен стала агрегатором протестов и оппозиционных сил к выборам в Госдуму. И Евгений Ройзман был готов к нам тогда пойти. И многие другие оппозиционеры. Но нас быстро прикрыли. Только потому, что по закону у партии должен быть председатель, а у нас его, с точки зрения Минюста, не оказалось. Дважды партия избирала председателем меня. И дважды Минюст говорил про процедурные ошибки. У нас лучшие юристы в команде. Просто был политический отказ. Я это знаю наверняка. Но мы будем участвовать в выборах 2021 года. Ведём сейчас активные переговоры с разными людьми и партиями. Вырабатываем повестку. Либо единый список, либо выдвижение разных команд по одномандатным округам. Консультации идут. Дедлайн — февраль.
— Февраль как раз наступил. Куда вы так торопитесь? Выборы через полтора года.
— Я не исключаю, что нас ждут досрочные парламентские выборы. Рейтинги у власти падают стремительно. Им могут понадобиться досрочные выборы после того, как они с этим парламентом легализуют новую Конституцию. Половина россиян сегодня видит смысл этих правок именно в усилении власти Путина. Половина. Они боятся.
— Кого? Петицию с требованием остановить «конституционный переворот» подписали всего-то 35 тысяч человек.
— Нужна масштабная кампания, серьезный штаб, оргструктура. Иначе не победим. Сейчас важно сформировать коалицию. Попробуем организовать.
Николай Нелюбин, специально для M.News World